Современная живопись. 2 курс 1 модуль
Тема моей ВКР: Серия работ, исследующая анормативную телесность.
В своих работах я обращаюсь к теме анормативной телесности — к телу, которое выходит за рамки привычных представлений о красоте, пластике и социальной приемлемости. Мне важно рассматривать тело не как объект восхищения или эстетического контроля, а как живую, противоречивую структуру, где сосуществуют уязвимость, сила, ирония и интимность.
Современная визуальная культура формирует устойчивый канон телесности — стандартизированный, глянцевый, отфильтрованный. В ответ на это я стремлюсь показать тело в состояниях, где оно перестаёт соответствовать норме: в изломе, в неустойчивой позе, в замкнутом пространстве собственного физического присутствия. Таким образом, серия становится попыткой исследовать телесность как пространство «несовершенства и подлинности», где границы между мужским и женским, между эротическим и бытовым, между уязвимостью и контролем размываются.
1. «Без названия»
Масло, холст, 35×50
В первой работе фигура находится в согнутом, почти скрюченном положении. Лицо касается поверхности, тело словно сложено внутрь себя. Цветовая палитра ограничена, мягкая — это создаёт ощущение тишины и внутреннего сосредоточения.
Здесь я исследую тему закрытого, интроспективного тела — тела, которое не стремится быть увиденным. В современном искусстве, где тело часто используется как инструмент демонстрации и заявления, я хотела показать противоположное состояние — телесность, отвернувшуюся от взгляда. Такое тело — не перформативное, не выставленное напоказ, а существующее само по себе, в моменте покоя и хрупкости.
Эта работа вызывает ощущение замкнутости и мягкого напряжения. Мне хотелось, чтобы зритель почувствовал внутреннюю тишину и уязвимость, но без драматизма — скорее, как акт принятия.
2. «Без названия»
Масло, холст, 50×35
Во второй работе фигура изображена в перевёрнутом положении. Тело теряет привычную ориентацию в пространстве — вверх и вниз становятся относительными. Изгибы тела образуют почти абстрактную композицию, где важнее линия и форма, чем анатомическая точность.
Эта работа затрагивает вопрос дезориентации и утраты стабильной точки зрения на тело. Я стремилась разрушить привычную оптику, в которой телесность воспринимается через категории «нормальности», пола или привлекательности. В современном искусстве это можно рассматривать как продолжение дискуссий о деколонизации взгляда и отказе от бинарного восприятия. Тело в этом положении теряет определённость, становится пластическим объектом, в котором границы между фигурой и пространством размываются.
Зритель оказывается в состоянии неуверенности — поза кажется неудобной, неестественной, но в этом есть сила. Мне хотелось создать момент зрительного и физического смещения — когда привычный способ «видеть тело» становится невозможен.
3. «Без названия»
Масло, холст, 35×50
Третья работа — наиболее открытая и демонстративная. Тело занимает пространство, поза кажется откровенной, но в то же время она подчеркнуто неестественна. В этой постановочности появляется элемент иронии.
Эта работа исследует вопрос гиперсексуализации и театральности телесности в массовой культуре. Сегодня тело часто становится визуальным продуктом — управляемым, стилизованным, приспособленным под ожидания аудитории. Мне хотелось показать момент, когда этот образ рушится: когда откровенность становится механической, а сексуальность — пустым жестом.
Эта работа вызывает противоречивые чувства — неловкость, иронию, иногда отстранённость. Это намеренно: я хотела, чтобы зритель не мог занять привычную позицию наслаждения образом, а столкнулся с его искусственностью.
В этой серии я рассматриваю тело как место сопротивления и переосмысления.
Анормативная телесность для меня — это не отрицание нормы, а возможность существовать за её пределами. Это форма честности, в которой проявляется подлинность человеческого опыта.
В современном искусстве тема тела остаётся одной из центральных: через него проходят вопросы идентичности, власти, гендера, восприятия и языка. Мои работы в этой серии становятся частью этого диалога — не как провокация, а как попытка вслушаться в тело, дать ему право быть неоднозначным, уязвимым и при этом сильным.
4. «Без названия»
Две следующих работы, также относятся к теме анормативной телесности — к телу, которое выходит за пределы привычных социальных и эстетических норм. Сегодня тело стало ареной конфликтов между личным и общественным, естественным и сконструированным. Мы живём в эпоху, когда физическое «я» постоянно подвергается редактированию, коррекции и оценке.
Мой интерес заключается в исследовании того, как живопись может вернуть телу его право на несовершенство, как можно говорить о телесности вне идеала и стандарта. Через фигуративные искажения, подчёркнутую материальность мазка и телесные деформации я стремлюсь раскрыть уязвимость, неоднозначность и силу человеческого тела как живого носителя идентичности.
Масло, холст, 60×45
На этой работе изображен обнажённый мужчина, стоящий в узком помещении. На его груди прикреплены силиконовые вставки — элемент, создающий ощущение искусственности и неуместности, но в то же время наделяющий образ особой хрупкостью. Тело выглядит напряжённым, взгляд персонажа направлен прямо на зрителя — это момент внутреннего противостояния.
Для меня эта работа — о попытке понять, где заканчивается навязанное восприятие тела и начинается собственное. Она вызывает у зрителя неловкость и сочувствие одновременно, заставляя задуматься о границах нормы. Мужская фигура с элементами женской атрибутики становится метафорой гендерной неопределённости и борьбы с внутренними и внешними стереотипами.
Здесь я поднимаю вопросы гендерной идентичности и телесной саморепрезентации. Меня интересует, как общество реагирует на тело, которое не подчиняется бинарным определениям. Силиконовые чашки, приклеенные к мужской груди, становятся символом — попыткой примерить на себя навязанные роли, но также и актом самоосвобождения через их демонстративную неестественность.
5. «Без названия»
Масло, холст, 50×40
Здесь представлен крупный фрагмент лица, акцент сделан на рте и зубах. Улыбка выглядит неловкой, неидеальной, с признаками физического износа и хрупкости. Масштабное изображение не оставляет дистанции: зритель вынужден буквально столкнуться с телом, которое невозможно отредактировать или «улучшить».
Мне было важно передать ощущение близости и неловкости одновременно — ту грань, где интимность становится дискомфортом. Эта работа обращается к восприятию несовершенства как признака реальности. Через трещины и неровности я говорю о телесной памяти и жизненном следе, которые сегодня стараются скрыть или стереть.
Работа также затрагивает тему давления визуальной эстетики и цифрового стандарта. В современном мире естественные признаки тела — морщины, неровности, пятна — воспринимаются как дефекты. Я противопоставляю этому живописную материальность, где масло само становится метафорой кожи, уязвимым и живым.
Анормативность здесь превращается в форму эстетического сопротивления — в попытку вернуть зрителю способность видеть тело не как объект, а как живой, эмоциональный образ.
В обеих работах я стремлюсь исследовать тело как пространство внутреннего конфликта и самопринятия. Для меня живопись — это способ медленно, почти физически прожить телесность, ощутить материю, из которой состоит человек, со всеми её несовершенствами и противоречиями.
Серия становится попыткой диалога с телом — неидеальным, изменчивым, уязвимым. В обществе, где визуальные стандарты вытесняют реальность, я вижу в живописи возможность вернуть достоинство анормативному телу — телу, которое не стыдится своей правды и не обязано быть понятым.
--
