О метафоре
Олег Цербаев спрашивает:
Вчера думал о том как работает творческое мышление. Думал о том, что реально не понимаю. Я хороший ремесленник и любую задачу решаю с точки зрения ремесла, но умом (интуитивно не могу, не чувствую) понимаю, что творческие решения идут через метафору. И вот не понимаю, насколько можно рационализировать это способ, насколько допустимо вообще это делать?
Мы видим это так. Мир есть россыпь объектов, явлений и процессов, которые нам кажутся друг от друга полностью изолированными, потому что на каждом из них налипли слои так называемых чувственных качеств (к которым, в том числе, относятся практики словоупотребления, опыт инструментализации вещей и много что ещё).
Однако интуитивно мы знаем: объекты способны вступать в самые дикие союзы, и в этом истинная природа вещей, скрытая от нас феноменальными слоями. Чтобы выявить эти связи, мы отшелушиваем чувственно воспринимаемые качества от одних объектов и наклеиваем их на другие. В результате этих манипуляций иногда происходит моментальный «пробой изоляции» — «прожигание слоёв»: в занавесе, скрывающем объект, на мгновение появляется дыра, сквозь которую мы можем что-то увидеть (хотя сам занавес остаётся, а дыра в следующий момент зарастает, оставляя нас с лёгким запахом палёного).
В акте восприятия метафоры нам (читателям, зрителям, слушателям) часто приходится «проигрывать» эту метафору через личный опыт («по системе Станиславского»).
Например, весьма частотная в наших текстах метафора «чёрная пена», как я надеюсь, будет понятна постольку, поскольку у большинства из нас есть личные опыты переживания черноты и пены: «чёрное» и «пена» берутся из разных опытов, и их соединение создаёт смысловой шок, эффект странности, открывающий доступ к реальности. Мы «понимаем» чёрную пену, как только мысленно примеряем к себе темноту, вязкость, переменчивую форму и т. д. И чёрная пена становится не просто образом, а способом мышления — мы начинаем видеть реальность как нечто одновременно непроницаемое и пористое, статичное и бурлящее.
